Я уже собирался отозваться об этом решении Трампа, как в The Moscow Times вышли сначала колонка Андрея Пивоварова, посвящённая жутким последствиям этого решения на активность российской оппозиции, а затем и статья Валерия Панюшкина, сообщающая, что решение заблокировано судьей, и все пока не так уж и плохо. Мне кажется, что скорее всего Белому жому так или иначе удастся сократить расходы на проекты американской помощи по всему миру — по крайней мере в бюджете на следующий год многих из них не будет, но реакция на происшедшее не менее важна, чем само событие.
Прежде всего становится понятно, насколько американская помощь — и особенно в последние годы, при администрации Дж.Байдена и после начала путинской агрессии против Украины — стала важной для уехавших россиян (Андрей Пивоваров прямо говорит, что трамповское решение «затронуло львиную долю российских медиа и общественных проектов», а Валерий Панюшкин уповает не на законы и правила, а на «самый стойкий из общественных институтов — обывательский саботаж, основанный на здравом смысле». Я же вспоминаю, как летом прошлого года, когда в Вашингтоне проходила встреча «российских активистов» со спонсорами, один из приглашённых на нее друзей сказал мне, что он не может назвать хотя бы с десяток известных людей, кого на ней не было.
Давно пора понять
Мне сложно было в это верить, но колонки в The Moscow Times подтверждают это с предельной откровенностью.
Более того: крайне важны, на мой взгляд, два тезиса Пивоварова: он, с одной стороны, говорит о том, что многие проекты могут попросту закрыться из-за недостатка американского финансирования, так как их инициаторы не имеют никакой «финансовой подушки»; и, с другой стороны, сообщает, что многие документы на пребывание за рубежом у российских эмигрантов как раз и привязаны к разрешениям на работу в таких организациях, а получить статус беженца затруднительно (и причин мало, и пользоваться им неудобно). Эти рассуждения подаются в контексте беспокойства о судьбах российского гражданского общества, и выражается надежда, что новые власти США всё же будут противостоять авторитаризму и тоталитарным тенденциям во всем мире — а следовательно, и в России.
Что мне хотелось бы сказать в связи с этим? Довольно много грустного, неприятного и разочаровывающего — но такого, что следует осознавать и что стоило понять не сегодня, а уже довольно давно.
Я начну с необходимости борьбы с российским тоталитаризмом. Для меня она совершенно очевидна. Ещё десять лет назад я открыто назвал путинский режим разновидностью фашистского государства, и с того времени довольно много людей — к моему огромному сожалению — смогли в этом убедиться. Но я хочу обратить внимание не на это банальное наблюдение, а на то, что все те тридцать лет, которые «веймарская Россия», пользуясь словами Александра Янова, двигалась к своему 1939 году, российское гражданское общество подчистую проигрывало один раунд борьбы с авторитарной властью за другим. Да, я могу засвидетельствовать правоту Александра Морозова, напоминающего нам, что «на протяжении примерно 20 лет российская оппозиция и интеллектуальные круги разрабатывали программы с целью помочь (кому? — В. И.) увести страну от авторитарного пути, избежать узурпации власти», но хочу акцентировать внимание на том, каким оказался результат этой мыследеятельности.
То, насколько медленно Владимир Путин подчинял себе все структуры нашей повседневности, заставляя общество приспосабливаться все к новым и новым ограничениям, в которых «российская оппозиция и интеллектуальные круги» всё же находили для себя ниши, отражает непреходящий позор российского гражданского общества. Ещё в начале 2021 г. я писал, что «третье десятилетие» Путина станет временем «чистого террора» (моя колонка об этом вышла в январе 2021 г. на сайте «Сноба», откуда была вычищена, но ее и сегодня можно найти в перепостах — например, вот тут. Заботы о гражданском обществе не выглядят значимее, чем подкраска ногтей у покойника перед церемонией прощания.
Ставка на лузеров не сыграет
История учит нас, что террористов и диктаторов может побороть только равная им сила. К сожалению, не участники антифашистских подпольных кружков, а миллионные армии стран антигитлеровской коалиции остановили глобальные притязания Третьего рейха. Не диссиденты из московских кухонь свергли коммунистический режим в СССР, а принятый Западом вызов гонки вооружений поставил советскую систему на грань коллапса. И поэтому я бы искренне хотел, чтобы власти США и европейских стран, подобно тому как это случалось в 1939 или 1947 гг., осознали угрозу авторитаризма и создали стратегию победы над путинским режимом.
Но эта борьба не может — и я бы даже настаивал на том, что она не должна — вестись с привлечением (не говоря уже — с опорой на) «либеральной антипутинской оппозиции». Прежде всего, конечно, потому, что постоянная ставка на лузеров не выглядит рациональной стратегией, и — что ещё более важно — потому, что если исключить вариант оккупации и реформ (в случае с Россией невообразимый), перемены могут приходить только изнутри самой страны, а не извне. В представлениях же большинства активистов антипутинского фронта «российское гражданское общество» сосредоточено где угодно, но только не в России.
Я с глубоким уважением отношусь ко всем тем, кто выступал с критикой путинского режима и продолжает делать это и по сей день; кто не приемлет преступную войну в Украине; особенно велико мое почтение к тем, кто не отказался от своих взглядов, даже пройдя аресты и тюрьмы в России. Я не вступал и не собираюсь вступать в конфликты между различными группами в российской эмиграции и изначально признаю право каждого противника режима принимать любое финансирование, выдвигать любые лозунги, и маршировать на митингах под любыми флагами. Но мое личное оценочное суждение состоит в том, что немалая часть политически активных россиян, покинув не по собственной воле свою страну, стремится сохранить в новом пространстве прежний образ жизни.
Журналисты хотят писать, активисты — выводить людей на демонстрации, аналитики — анализировать, блогеры — производить аудио и видеоконтент. И масса свидетельств, появляющихся в последнее время ясно говорит, что все они намерены делать это не в свободное от основной работы время и вовсе не на чистом энтузиазме, а на профессиональной основе за вполне реальные деньги, идущие от западных налогоплательщиков.
Желая прекратить такую практику, Трамп, на мой взгляд, совершенно прав. Я не касаюсь внутренних проблем Соединённых Штатов — состояния образования, важности поддержки ЛГБTK+, обеспечения мигрантов и всего такого прочего, чего резкости хозяина Белого дома могут лишить помощи, но я убеждён: граждане США ничем не обязаны той российской оппозиции, которая только после начала войны и появления реальных перспектив быть арестованной или призванной в армию, решила бежать за рубеж. Я полагаю, что всей западной политической верхушке нужно пересмотреть отношение к происходящему на основании одного простого принципа.
А что делать?
Сочувствие к тем россиянам, которые не приемлют диктаторский режим, должно стать важнейшим элементом новой политики. Эти люди не должны дискриминироваться — им следовало бы в упрощённом порядке оформлять документы на пребывание, не препятствовать открытию банковских счетов и получению разрешения на работу. В случаях, когда люди оказываются в особо тяжком положении, стоит обеспечивать их временным жильём, а также предоставлять возможность изучения языка с целью облегчить поиск работы. Я и мои коллеги неоднократно говорили о том, что российские эмигранты — это европейски мыслящие, хорошо образованные и предприимчивые люди, которые в будущем могут принести большую пользу принимающим странам. Подобная поддержка российской эмиграции совершенно необходима — и Дмитрий Гудков, пытающийся пролоббировать в Европе новую версию «нансеновского паспорта», и Илья Яшин, призывающий власти США смягчить отношение к россиянам, переходящим мексиканскую границу, делают одно и то же чрезвычайно важное дело. Однако поддержка российской эмиграции должна быть сосредоточена на обеспечении условий её успешной интеграции в принимающие общества, и ни на чём больше.
Российская диаспора в Европе и США и до 2022 г. насчитывала миллионы человек. Многие из ее членов — успешные и крайне успешные люди. Если они озабочены судьбой «российских свободных медиа», никто не мешает им их финансировать. Сами новые эмигранты тоже способны поддерживать своих кумиров. Это не означает, что власти западных стран или их компании не могут выступать коспонсорами (нет нужды напоминать, что Госдеп с 1947 г. финансировал, вероятно, главную эмигрантскую газету «Русская мысль», а журнал Spiegel поддерживал выпуск важного эмигрантского литературно-публицистического журнала «Континент») — вопрос состоит скорее в том, что сейчас массив информации, предлагаемой изданиями и проектами, которые оказались под ударом без американских денег, превышает любые человеческие возможности его восприятия. Одно дело — несколько интеллектуальных газет или журналов, а другое — масса проектов, по сути конкурирующих друг с другом. Идеологическая война с СССР в годы «холодной войны» на деньги западных властей — нечто отличающееся от открыто враждующих российских эмигрантских объединений, пытающихся обращаться к собратьям по эмигрантской доле и жаждущих грантового финансирования.
Возвращаясь к основной теме, повторю: не стоит в наши дни говорить о «российском гражданском обществе» за рубежом, как никто не говорил о чем-то подобном ни применительно к российской диаспоре в Европе в 1920-е годы, ни, например, к кубинской диаспоре в США в 1960-е. Есть элементы антипутинского сопротивления в России и эмигрантское сообщество вне ее пределов — и путать их означает вводить западных политиков в заблуждение. Есть российские активисты, которые борются или боролись за перемены в своей стране и бесстрашно противостояли власти — некоторые из них убиты или брошены в тюрьмы; и есть люди с российским бэкграундом и паспортами разных стран, претендующие на то, чтобы встречаться с западными лидерами в статусе «российских политиков».
Революция невозможна
Десять лет назад я писал, что у российской эмигрантской оппозиции нет шансов вернуться в Россию и включиться в политический процесс — тогда в это многие не верили. Но сегодня мы видим, что российская эмиграция — и по причине своих размеров, и из-за «особенностей» путинского фашистского режима — неспособна влиять на события в стране. Это молдавской диаспоры достаточно, чтобы повлиять на результаты критически важных выборов в Молдове, а российской хватает пока только для формирования эффекта явки на очередном путинском плебисците.
Уже пора бы понять, что власть в России захвачена людьми, которых можно лишь уничтожить, но не побудить к переменам. Между тем российская оппозиция — в соответствие с запросом западных спонсоров — категорически отказывается говорить о революционном сценарии для России, предпочитая призывать к помощи Украине, к развитию гражданской солидарности, к продвижению перемен через просвещение и многому другому, вещая из благополучных стран Запада.
Россия проиграна. Сорок лет назад Михаил Горбачёв дал народам Советского Союза уникальный шанс на свободу и процветание. Некоторые предпочли обменять один Союз и на другой и стали, как страны Балтии, равными среди многих. Другие постепенно делали свой выбор и пришли к осознанию того, что свобода стоит того, чтобы защищать её ценой сотен тысяч жизней, как это происходит в Украине. Третьи практически немедленно на демократических выборах избрали клинического психопата, и недавно уже безальтернативно «переизбрали» его в седьмой раз, как мы видим в Беларуси.
Некоторые же, как в России, все эти сорок лет убеждали себя, что ещё не все потеряно, пока не потеряли все. Их можно пожалеть, но на них нельзя надеяться. И если западные власти забудут о «российском гражданском обществе» и помогут бывшим россиянам стать успешными гражданами своих стран, они сделают правильный выбор и для них, и для самих себя.
