Наблюдатели были впечатлены сообщением газеты «Коммерсантъ», что «АП (администрация президента) исходит из того, что конец СВО будет и к нему надо быть готовым». Все знают, что «Коммерсантъ» слишком осторожен, чтобы фантазировать на такую тему.
Неужели Путин поворачивает к миру?
Мастер сюрпризов об этом не предупредит
Но — не будем преувеличивать! Рассказ «Коммерсанта» — о рутинном семинаре для вице-губернаторов. Дрессировщики из АП натаскивали там своих питомцев на все возможные задачи.
Устроили, например, «специальную деловую игру — симуляцию конфликта на национальной почве». И наряду со многим прочим, указали им, что «будущие результаты СВО должны расцениваться в обществе как победа» и что «надо ориентироваться на „спокойное большинство“, которое будет довольно достижением обозначенных президентом целей».
Согласитесь, это скорее говорит о том, что администрация президента хочет застраховаться от любых неожиданностей, чем о подготовке чиновничества к миру с Украиной. Путин, этот мастер сюрпризов, вряд ли станет заранее советоваться с Кириенко о таких вещах. Но тот, конечно, и сам может что-то улавливать.
Действительно, у диктатора сейчас больше, чем раньше, причин задуматься если не о мире, так хотя бы о приостановке военных действий.
Нападая на Украину в феврале 2022-го, Путин не планировал вечную войну. Он исходил из того, что победа будет быстрой и полной. Но когда это не сбылось, научился извлекать плюсы из нескончаемости конфликта. В нынешнем виде его режим — дитя этой войны. И он им доволен.
Предложения о прекращении огня по линии действующих фронтов стали звучать уже в начале прошлого года. С одним из них выступил даже путинский старший брат Си Цзиньпин. Но правитель России не обращал на них внимания.
Зато сейчас он впервые обдумывает такую возможность более или менее серьезно, даже если в итоге все же решит от нее отказаться. Дело не только в расчете использовать Трампа, чтобы продвинуть выгодное соглашение. Три внутренних российских проблемы тоже заставляют Путина думать о перерыве в войне.
Паники не избежать
По подсчетам Би-би-си и «Медиазоны», на конец ноября установлены имена 81 тыс погибших российских военных. За вторую половину прошлого месяца их число выросло на 2644 имени.
Если исходить из того, что этот способ подсчета преуменьшает количество погибших примерно в два раза, а также из того, что число тяжело раненых вдвое превышает численность убитых, то ежемесячная убыль российских войск составит примерно 30 тыс.
Это с одной стороны. С другой, в только что опубликованной статье генерал-полковника Бувальцева, начальника Главного управления боевой подготовки ВС РФ, говорится о 300 тыс. контрактников, которые прошли (вероятно, с начала этого года) боевое обучение для участия в войне. То есть приток примерно равен оттоку и тоже составляет около 30 тыс. в месяц.
Вряд ли такое равновесие устраивает российские власти. Для успешного продолжения кампании нужно не сохранять, а увеличивать воюющие контингенты. Острый дефицит резервов уже проявился в августе, в дни вторжения украинцев на территорию РФ.
Но возможности увеличивать приток добровольцев, снова и снова повышая им наградные, более или менее исчерпаны. Значит, в ближайшие месяцы надо либо замораживать войну, либо опять призывать резервистов и вовлекать в боевые действия срочников. К этому давно готовятся, и, если надо, будут действовать не так прямолинейно, как два года назад. Но российские жители очень боятся мобилизации, и ее проведение даже и в скрытых формах почти точно вызовет панику.
Режим больше не разводит церемонии с подданными, но пока, видимо, колеблется. Тем более, что и на других участках он тоже вынужден искать способы побыстрее их прижать.
Рискованный зигзаг
Рекордный рост военных трат (до 13,5 трлн руб в 2025-м только по официальной линии) требует такой же рекордной урезки гражданских расходов. И формально говоря, она началась.
«Прежде (в 2022–2024 гг.) в силу разных причин на всё это у них хватало средств. Сейчас эта история заканчивается, — считает экономист Андрей Яковлев, — По принятому бюджету видно: впервые за все время правления Путина в бюджет заложено в номинальном выражении сокращение расходов на социальную политику. Таким образом, подается откровенный сигнал, что пушки будут в приоритете по сравнению с маслом».
Но в этом направлении делаются только первые шаги. Режим тянет с отказом от привычной народолюбивой трескотни и на быстрое затягивание поясов не идет. Если верить Росстату, реальные доходы сейчас на 8,6% выше, чем год назад. И хотя это во многом фикция, и значительная часть этих выросших доходов возвращается к властям в виде денежных накоплений, крупных мер, нацеленных на снижение уровня потребления, режим пока не проводит.
Подъем российского ВВП, которым хвастается Путин, — это подъем военных производств. «Именно военное производство является сейчас главным локомотивом промышленности и экономики в целом, — размышляет телеграм-канал MMI, — Нет сомнений, что рост выпуска военной продукции продолжится».
Милитаризация экономики означает, что производство гражданских товаров и услуг в лучшем случае стагнирует. А заработки быстро растут, и прежние методы выправления финансовых дисбалансов перестают действовать.
Несмотря на отчаянные старания Центробанка, потребительская инфляция ускоряется. К началу декабря ее уровень к той же дате прошлого года поднялся до 8,8%, а в пересчете на год вперед (SAAR) — до 13%. Победить этот ускоряющийся процесс не удается.
Но можно его возглавить.
Свести финансовые концы с концами власти вполне могут даже и при нынешнем уровне милитаризации. Для этого им просто надо понизить уровень жизни гражданских россиян. А для этого — административно ограничить рост денежных доходов и подтолкнуть курс рубля к падению, а инфляцию — к дальнейшему ускорению.
Но это был бы резкий и рискованный зигзаг курса, а Путин не любит опасностей. Уклониться от этих хлопот или хотя бы отложить их на потом как раз и помогло бы перемирие. Тем более, что и народ просит о передышке.
Вождь-империалист с народом-националистом
Исследование настроений в нескольких регионах, проведенное сотрудниками Лаборатории публичной социологии методом включенного наблюдения, показало, что-то «спокойное большинство», на которое АП приказывает ориентироваться чиновникам, эволюционирует неожиданным для АП образом.
«Люди, с одной стороны, стали более критичными по отношению к войне, а с другой — более патриотичными, — рассказывает об итогах исследования социолог Олег Журавлев, — Люди, которые скорее лояльны Путину, тем не менее, постоянно критикуют войну. Они могут спрашивать „за что воюем?“ или „сколько можно воевать?“… Кремль говорит, что Украина — это ненастоящее государство, что нет такого отдельного народа как украинцы. Но эта империалистическая идеология плохо прижилась. Зато патриотический, националистический дискурс стал развит лучше. Люди живут в мире национальных государств, и национальные границы для них — часть здравого смысла. Они говорят: „зачем тратить деньги на Мариуполь, лучше бы потратили на саму Россию“… Некоего базового национализма стало больше, но это не тот национализм, который есть у Путина. Россиянам не нужны так называемые новые территории…»
Не будем пока преувеличивать наметившийся разрыв между клиническим путинским империализмом и предположительно более адекватным народным национализмом. Но то, что массы начинают уставать от завоевательной войны, — факт.
Ноябрьская волна исследования об отношении к «СВО», проведенная группой RussianField, выявила 53% сторонников и 36% противников перехода к мирным переговорам. В первые месяцы войны соотношение было обратным (35% сторонников переговоров и 54% противников), но все эти годы доля примиренцев росла почти непрерывно и на сегодня явно преобладает.
Чаще всего мирные переговоры одобрили бы люди молодых и средних лет и работники гражданских отраслей (торговли, IT и медицины), а продолжение войны — ее выгодополучатели (например, работники промышленности) и манипулируемые режимом пенсионеры.
Конечно, это не пацифизм и не проснувшаяся совесть. Но утомление от войны, пусть даже и временное, распостранилось широко. И подписание Путиным не очень ясного по содержанию «мирного соглашения» было бы поддержано подавляющим большинством опрошенных («за» — 79%; «против» — 13%).
И эти настроения — третий по счету фактор, с которым так или иначе должен считаться правитель. Казенная машина знает, как их сломать, но на публику пришлось бы основательно надавить.
***
Власть Путина ничем не ограничена. Он вполне может не считаться ни с нытьем сановников, ни с причитаниями подданных. Ресурсы России позволяют вести войну еще долго. Война укрепила его режим, и останавливать ее, так и не добившись многих первоначальных целей, он хотеть не может.
Но в противовес этому действуют несколько факторов, которые преодолеваются только через крупное ужесточение порядков и с помощью больших управленческих усилий. Опыт показывает, что Путин не любит опасностей и трудов.
Поэтому он вполне способен сейчас изобразить поиски середины между войной и миром. А в крайнем случае даже подписать какое-то соглашение, чтобы восстановить силы и когда-нибудь, если выйдет, снова взяться за старое.
