В нашей жизни не так много критических, поворотных событий, которые действительно разрушают прошлую жизнь. Мы, православные, описываем их как моменты Кайроса. Вторая мировая война была одним из них. Один из таких моментов пришёлся на мою жизнь — 11 сентября.
Институты и люди определяются такими моментами. Можно вспомнить, как Римско-католическая церковь не смогла противостоять Муссолини и Гитлеру. Но счастью, в тоже время существовала самоотверженность Дитриха Бонхёффера (Бонхёффер был немецким лютеранским пастором, теологом, антинацистским диссидентом., — ТМТ) и его стойкое сопротивление нацистской диктатуре. Или мы можем вспомнить враждебность, которую породило нападение на башни-близнецы. Но была и самоотверженность людей, которые помогали пострадавшим, многие из них отдали за это жизнь.
Одним из таких моментов я бы назвал вторжение России в Украину — возможно, это момент, изменивший жизнь автокефальных церквей, составляющих глобальное православное христианство.
Недавняя встреча Патриарха Русской Православной Церкви Кирилла и Патриарха Сербской Православной Церкви Порфирия, на которой последнего поблагодарили за поддержку жертв войны, благословленной первым, была возмутительно лицемерной и постыдной. Более, чем что-либо другое, этот эпизод отражает нынешний упадок православной церкви как института.
И пока я думал, что православные архиереи не могут пасть ещё ниже, Патриарх Кирилл скатился ещё глубже в идеологическую безнравственность, каждым словом оправдывая звание «путинского алтарника», о котором его предупреждал Папа Римский Франциск. Как же нам всем неловко, что ЕС и США рассматривают санкции против Патриарха Кирилла как против путинского олигарха. Делу совсем не помогает то, что самым активным сторонником Кирилла является премьер-министр Венгрии Орбан. Для патриарха Кирилла Россия — вечная жертва; виноваты все остальные: Запад и Украина, Фанар и Ватикан, США и ООН, НАТО и ЛГБТК.
Не всегда легко понять, как можно страдать от всего этого одновременно, но у президента Путина и патриарха Кирилла это получается довольно органично. Я ожидал такого от политического бандита; но от православного патриарха невольно ждёшь большего.
Как понять тот факт, что многие наши архиереи продолжают жить так, будто в Украине ничего не происходит? Например, как Кирилл служит и возносит чашу с кровью Христовой в алтарь храма, задуманного военачальником и посвященного вооруженным силам, с фресками с небесными и земными воинами, а также изображениями боёв?
Или как рукоположённый епископ, такой как митрополит Иларион Алфеев, выступает на Кипре перед православным собранием Всемирного Совета Церквей, говоря о «диалоге» и «примирении» с кровью на руках? Почему любой православный иерарх пассивно терпит кровопролитие на Украине? Подавляющее большинство епископов, в том числе те, кто свирепо указывают пальцем на аборты, умалчивают о гораздо большей бойне. Сколько епархий, монастырей и семинарий смотрят в другую сторону, упиваясь кровавыми деньгами?
Как отреагировали православные лидеры за более чем два месяца после жестокого и неспровоцированного нападения России на Украину? Четверо из 15 автокефальных предстоятелей (патриархи Иоанн Антиохийский и Феофил Иерусалимский, а также Порфирий Сербский и Неофит Болгарский) еще не осудили войну; сам Патриарх Кирилл её непростительно поддерживает.
Ряд церквей, опасаясь гнева Кирилла, но находясь под давлением своих прихожан, осудили войну и призвали к миру банальностями, более уместными во времена безмятежности, чем во времена страданий.
Самым разочаровывающим среди них для меня были высказывания иерарха архиепископа Албанского Анастасия, который просто процитировал заповеди и призвал «осуждать все формы насилия».
Возможно, некоторые из наших епископов по всему миру смогут поучиться у своих мужественных и добросовестных прихожан. Некоторым из наших епископов в Соединенных Штатах следует отступить от своих престолов и черпать вдохновение и восхищение у сотен священников, которые рискнули быть арестованными, обратившись с письмом протеста к Патриарху Кириллу; у более чем тысячи богословов, публично осудивших религиозную идеологию «русского мира»; или у глобального протеста, организованного мирянами — в основном, женщинами.
Я также не забываю о службах экстренного реагирования по всему миру, о гуманитарных организациях, о людях, которые приняли миллионы украинских беженцев, о странах, которые ввели санкции против России, часто с огромными экономическими потерями у себя дома.
Но в центре внимания моей статьи находится состояние Православной Церкви. Возможно, ей нужно достичь дна — или мы должны признать, что она уже его достигла. А может быть, нам следует принять тот факт, что наша церковь последовательно отвергает свободу и демократию.
И понять то, что мы знаем сердцем, но редко признаемся в этом устами: церковь находится на неправильной стороне истории. Тогда и только тогда мы сможем сделать первые — вначале неуклюжие и осторожные — шаги к примирению с нашей церковью и с нашим миром.
Статья была впервые опубликована в издании Public Orthodoxy.
