С 21 августа в Ливии объявили очередное прекращение огня в долгой войне между Правительством национального согласия во главе с Фаизом Сараджем и Ливийской национальной армией фельдмаршала Халифы Хафтара.
Главным посредником в новом перемирии оказались США, хотя еще несколько месяцев назад казалось, что Россия и Турция надежно закрепили за собой ведущие роли в ливийском урегулировании. Теперь посреднические успехи Вашингтона заставили многих заговорить о том, что Москва теряет инициативу в Ливии и рискует утратить те позиции, которые ей удалось завоевать в североафриканской стране за последние годы.
Фактически боевые действия в Ливии остановились еще в начале июня. Тогда силы ПНС при поддержке Турции прорвали 14-месячную блокаду Триполи со стороны хафтаровцев и очистили от них западную часть страны.
Россия и Турция активизировали диалог по Ливии. Их первая попытка добиться прекращения огня, предпринятая еще в январе, провалилась из-за несговорчивости Хафтара. Теперь дипломатические усилия Москвы и Анкары закончились ничем из-за сопротивления главы ПНС Сараджа. Убедить Сараджа поддержать прекращение огня смогли, по всей видимости, США, которые стали активно посредничать в Ливии в последние месяцы.
Непредсказуемость и неуправляемость Хафтара вызывают недовольство у многих внешних сил, которые считаются его группой поддержки, но он по-прежнему остается одной из ключевых фигур в Ливии, и замены ему пока не нашли.
Хафтара часто называют ставленником Москвы, но это не совсем так. Миф, что Россия хочет сделать из Хафтара в Ливии что-то вроде Асада в Сирии, родился в 2016 году, когда фельдмаршал дважды посетил Москву. Тогда западные СМИ заговорили о якобы заключенных сделках по поставке оружия взамен на размещение в Тобруке или Бенгази российской военно-морской базы. О
фициального подтверждения этому нет, хотя весьма вероятно, что Хафтар действительно просил Россию поставить ему оружие для операций против исламистов. Российские дипломаты уже несколько лет опровергают слухи, что Москва пытается получить базу в Ливии. Это, впрочем, не значит, что такая идея никогда не рассматривалась — особенно до того, как Россия стала активно расширять пункт материально-технического обеспечения ВМФ в сирийском Тартусе. По мнению военных экспертов, ливийский Тобрук в качестве базы гораздо удобнее Тартуса, но сразу две базы на Средиземном море России не нужны. По крайней мере пока.
Миф о Хафтаре как ставленнике Москвы укрепился после того, как в январе 2017 года в Тобрук зашел российский авианосец «Адмирал Кузнецов». На борту корабля Хафтар провел сеанс видеосвязи с министром обороны России Сергеем Шойгу. Для Хафтара это была возможность продемонстрировать свою силу и влияние внутри Ливии, а для Москвы — прощупать почву. Очевидно, соблазн примерить в Ливии сирийский сценарий был, но в Москве всегда помнили о давних связях Хафтара с США и ЦРУ.
В последнее время роль ставленника Москвы приписывают и Агиле Салеху — спикеру Палаты представителей, базирующейся на подконтрольном Хафтару востоке страны. Такие разговоры усилились после того, как Салех упомянул, что предложенные им в апреле мирные инициативы скоординированы с Россией. Этим летом спикер ездил в Москву, где его поддержали и тепло принимали председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко и глава МИД Сергей Лавров.
Роль России в ливийском конфликте сильно мифологизирована. Сирийский опыт, бесспорно, повлиял на поведение Москвы на Ближнем Востоке, и из него многое взято в Ливию — необходимость поддерживать личные контакты со всеми сторонами конфликта, тесная связка МИДа и Минобороны, а также поиск равновесия между внешними силами.
Как и в Сирии, партнером России оказалась Турция. С начала года в альянсе с Турцией Россия потратила немало усилий на то, чтобы добиться прекращения огня в Ливии. Ливийская тема стала постепенно затмевать сирийскую в контактах с Анкарой — на уровне президентов, дипломатов и военных.
Анкара в отличие от Москвы никогда не размывала свои симпатии. С российскими симпатиями сложнее. В Сирии Москва, несмотря на контакты с оппозицией, четко выступает на стороне законных властей. В Ливии с легитимностью все намного сложнее. В глазах международного сообщества и ПНС, и базирующаяся на востоке Палата представителей, которая назначила Хафтара главнокомандующим, одинаково легитимны.
Публично Москва старается держаться равноудаленно от обеих сторон. Это видно по официальным визитам ливийских политиков в Россию. На президентском уровне здесь принимали только главу ПНС Сараджа. Именно он представлял Ливию на саммите «Россия – Африка» в Сочи.
В целом сложилась некая конструкция, когда Минобороны поддерживает диалог с Хафтаром, экономические ведомства – с правительством Сараджа, а МИД ведет переговоры со всеми участниками ливийского конфликта. Линия Сараджа и других нехафтаровских сил проводилась на протяжении нескольких лет и через российскую контактную группу по внутриливийскому урегулированию Льва Деньгова.
По последним визитам видно, что отношения с ПНС у Москвы достаточно натянутые. В начале июня в Россию приезжали вице-премьер ПНС Ахмед Майтиг и глава МИД Мухаммед Тахир Сияла. Переговоры были закрытыми, а вскоре после них в СМИ попал якобы отчет Майтига о поездке, где выражались сомнения в том, что Москва всерьез намерена поддерживать отношения с Триполи.
России не нравится, что ПНС постоянно обвиняет ее в поддержке Хафтара, активно привлекает военную помощь Турции и подписывает с Анкарой «сомнительные договоренности» о разделе морских зон в Восточном Средиземноморье. Но от диалога с ПНС Россия не отказывается. Одна из причин — перспективы торгово-экономического сотрудничества и сохранение контрактов, заключенных еще во времена Каддафи.
Хотя на этом направлении все по-прежнему остается в основном на уровне слов и меморандумов. В 2019 году и без того небольшой российско-ливийский товарооборот упал на четверть, составив около $150 млн против $200 млн в 2018 году. Основа российского экспорта — зерно и черные металлы. Российские компании не спешат восстанавливать свои старые контракты, отговариваясь неясной военно-политической ситуацией в Ливии.
«Роснефть» и ливийская National Oil Corporation (NOC) подписали соглашение о сотрудничестве в разведке и добыче нефти в 2017 году. С тех пор о работе российской компании в Ливии ничего не слышно. Зато NOC выражает беспокойство в связи с присутствием ЧВК Вагнера на территории крупнейшего в Ливии нефтяного месторождения Аш-Шарара.
Если Турция глубоко укоренилась в Ливии, связав Триполи договорами, то российское присутствие пока сводится к бойцам ЧВК Вагнера, которые, как заявляется, не представляют интересы государства. Но где и в чем эти интересы государства? Для чего России Ливия — только для демонстрации влияния, приобретенного после сирийской кампании?
На каком-то этапе тактика Москвы в Ливии, ее подчеркнуто нейтральная официальная позиция, готовность работать со всеми кажется удачной. Россию могут не упомянуть в решении о прекращении огня, но ее роль признает Европа. В ходе недавнего визита в Триполи глава немецкого МИД Хайко Маас заявил, что идеи политического урегулирования, в том числе вопрос о распределении нефтяных доходов, он обсуждал с российским коллегой. Да и принципы Берлинской конференции, ставшие основой для урегулирования в Ливии, разработаны при активном участии России.
Вопрос: что дальше? Особенно учитывая желание США не допустить расширения политического и военного влияния России в Ливии. Можно сказать, что это и было причиной недавней активизации Вашингтона. «Если России потребуется постоянная опорная точка, как в Сирии, то это станет существенным фактором в сфере безопасности, вызывающим озабоченность у нашего европейского фланга на юге», — заявил командующий ВВС США в Европе и Африке генерал Джеффри Харригиан.
Для России такие высказывания — как красная тряпка. В Москве до сих пор не забыли, что именно участие НАТО в военной операции в Ливии в 2011 году и очень вольное толкование резолюции Совбеза ООН привели к свержению Каддафи и дальнейшему хаосу в этой стране.
Тогда у Вашингтона и европейцев был шанс заняться послевоенным восстановлением Ливии по примеру Ирака, каким бы непростым и неоднозначным ни был этот опыт. Однако Ливию бросили на произвол судьбы, и страна фактически перестала существовать как государство, превратившись в площадку, где свои интересы отстаивают самые разные силы — от племен до международных корпораций.
Что в этой борьбе за нефть и прочие ресурсы делает Россия, до конца непонятно. Разве что помогает своим ближневосточным — ОАЭ и Египту реализовывать свои интересы за определенные политические и экономические бонусы. Но, с другой стороны, конфликт в Ливии еще далек от завершения — как и многие другие ближневосточные конфликты.
Эта статья была изначально опубликована на сайте Московского Центра Карнеги.
